Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

Действо перед столом заинтересовало Годфри, только что окончившего несколько фривольную балладу сочиненную лично королем. Архиепископ окликнул Гунтера:

— Господин де Райхерт, что это вы там делаете?

— Пытаюсь подружиться с собачкой, — ответил оруженосец и почтительно добавил: — …ваше святейшество.

— Вы будете мне нужны утром, сударь, — сказал Годфри. — Проследите, чтобы Мишель не проспал. Около полудня мне необходимо выехать в Кентербери на совет епископов, а раньше мне нужно поговорить с вами. И принцу тоже.

Джон размашисто кивнул и, критически осмотрев поднос с рябчиками, заявил:

— Вы Мерлина не закармливайте, он и так едва ходит… Жрет, подлец, много и спит все время. Настоящий ирландец…

Ночь прошла относительно спокойно. Ни привидения, водившиеся в замке, ни домовые спящих не побеспокоили. Один раз, правда, под окном кто-то жутко завыл, но сэр Мишель, почти не просыпаясь, коротко бросил встревожившемуся Гунтеру — «Это баньши веселятся, ничего опасного» — запустил в распахнутое окно подушкой и, когда вой стих, завалился обратно на постель.

Наевшиеся до тошноты сэр Мишель и германец отлично выспались на королевской постели, а, когда рассвело, Гунтер с превеликим трудом сумел растолкать брыкавшегося и угрожавшего расправой рыцаря, совершенно не желавшего вставать. Меры оруженосцем были приняты самые решительные — половина таза с водой, оставленной для мытья, была вылита норманну на голову, вторая же была расплескана в процессе последовавшей потасовки. Оба сэра — и настоящий, и вывалившийся из будущего другой Вселенной — добротно вымокли, вытираться же пришлось простыней, снятой с кровати короля Генриха.

Явившийся за гостями Гисборн, невыспавшийся и угрюмый, недовольно оглядел разворошенную спальню но только рукой махнул.

— Идемте к архиепископу…

Годфри поджидал старого знакомца и оруженосца не один, а вместе с Джоном и неизменным волкодавом. Объяснения, зачем высоким особам потребовалось видеть сэра Мишеля, не замедлили состояться.

— Доброе утро, шевалье, — Годфри покосился на непросохшие волосы рыцаря и его мокрую одежду. — Давайте, садитесь. Мишель, ты знаешь, что у меня есть основания тебе доверять. Так вот, помнится, ты рассказывал, будто поступил на службу к бейлифу Аржантана?

— Да, милорд, — кивнул норманн. — Надо бы возвращаться в Нормандию, ведь все кончилось хорошо…

— Отлично, — сказал архиепископ. — Я предлагаю пойти на службу ко мне и его высочеству принцу.

Джон, уподобясь Мерлину, задремал в кресле. Веселье, после того, как сэр Мишель и Гунтер отправились спать, продолжалось долго, почти до рассвета. Годфри, мельком глянув на начавшего похрапывать Джона, взял со стола свернутые трубками пергаменты и протянул их Фармеру.

— Мишель, посмотри внимательно. Это письма Гвидо, обращенные к Джону, Элеоноре и бывшему канцлеру. Везде одно и то же — непонятный заговор в Святой Земле. Кто-то ставит целью сорвать поход христианских королей против Саладина…

— Мы знаем, — нагнул голову рыцарь. — Сэр Аллейн д'Эмери все рассказал еще в Аржантане. Некий христианский князь…

— Да, — подтвердил Годфри. — Мы не знаем — кто. Подозревать можно любого — графов Раймунда и Конрада, правителя Эдессы, наследников Иерусалимского короля, внезапно ожившего Рено де Шатильона… Не исключено, что к заговору приложил руку кесарь Византии Андроник. Совершенно непонятная история. Я вам предлагаю следующее: во-первых, немедленно поезжайте в Нормандию, доложите все господину бейлифу и закончите службу у него. Во-вторых, вам предстоит отправится в королевство Сицилийское, к королю Ричарду с личными посланиями от меня и принца Джона. Расскажете королю обо всем случившемся за последние дни и снова предостережете от опасности, грозящей с востока… Христианин, связавшийся с сектой исмаилитов, не остановится после первого поражения и от такого человека можно ожидать всего. Кстати, — архиепископ указал глазами на Гая, — шевалье Гисборн поедет с вами. Принц уступил его настойчивым просьбам отпустить из Англии в Святую Землю, а вам лишний меч в дороге не помешает. Вместо него гвардейской охраной Тауэра будет командовать сэр Понтий из Ломбардии. Согласны?

«Я знал, что этим кончится, — сокрушенно подумал Гунтер, стараясь, однако, не подать виду, что предложение Годфри его ошеломило. — Теперь остается нашить на одежду знак Креста и становиться добропорядочным крестоносцем. Господи Боже, какая отвратительная перспектива — два года торчать в Палестине, подвергая себя всяким опасностям и при этом знать, что поход закончится поражением… Хотя… Это уже другая история! Вдруг все кончится совсем по-другому? Какой там афоризм любил повторять доброй памяти капитан Браухич? „Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются?..“ Вот и допрыгались.»

— Конечно, согласны! — радостно воскликнул сэр Мишель, само собой, принимая решение за себя и за Гунтера. — Выезжаем сегодня же, только…

— Только что? — нахмурился Годфри.

— Милорд, — тихо сказал норманн. — Нельзя ли у вас попросить бумагу к констеблю Дувра? Чтобы таможенная канцелярия вернула нам отнятые на корабле вещи? Помните? Там почти весь доспех, кой-какое оружие, а деньги у нас вовсе отняли…

— Конечно, — улыбнулся архиепископ. — Будет тебе бумага. Впрочем, можно обойтись и без нее — Бертран Ланкастер прикажет отдать вещи немедленно. Вы же с ним знакомы. А насчет денег… Столько достаточно? — святейший архиепископ протянул рыцарю впечатляющий своими размерами и тяжестью туго набитый кожаный кошель. — Сто фунтов золотом. Хватит, чтобы добраться до Марселя, а дальше морем в Мессину. Между прочим, я отправляюсь в Кентербери прямо сейчас, проводите? Это же по дороге к Дувру!..

Трое дворян, сопровождавших облаченного в бело-золотую мантию, ехавшего на соловой лошади архиепископа Кентерберийского, разительно отличались от прочей свиты. В основном окружение Годфри составляли самые разные клирики — от монахов до епископов Лондонского, Йоркского и Кентского. Прочие понтифики епархий должны были собраться в кафедральном соборе Кентербери завтра, а папский легат Гилберт, уже прослышавший о случившихся неприятностях, подтвердил все распоряжения Годфри, включая и интердикт, наложенный на Уильяма де Лоншана. Между прочим, ни прошлым вечером, ни сегодня каких-либо вестей об исчезнувшем канцлере не было. Лоншан будто сквозь землю провалился.

Мишель, Гунтер и Гай распрощались с Годфри при въезде в городок, где находилась резиденция архиепископа, получили благословение и отправились дальше по наезженной дороге к Дувру, рассчитывая сегодня же сесть на корабль и в ближайшее время оказаться в Руане. Проезжая мимо ответвления тракта, ведущего к монастырю святого Мартина, Гай невольно пришпорил лошадь. Если пыл аббата Теодериха не охладел, вполне можно было схлопотать очередную епитимью. Неизвестно, как теперь аббат, обязанный приехать на завтрашний совет в Кентербери, будет разговаривать с Годфри, косвенным виновником учиненного в обители погрома.

В Дувр приехали ближе к закату, и Мишель, используя еще третьего дня полученную от Джона бумагу с указанием принца беспрепятственно пропускать подателя сего в любой город королевства, позволил себе и спутникам сэкономить немало денег. Подати, введенные Лоншаном, еще никто не успел отменить или снизить. Бертран Ланкастерский отыскался в замке и, выслушав просьбу Мишеля и Гунтера о возвращении оставшихся на таможенной галере вещей, немедленно вызвал к себе капитана порта, приказав тому идти с этим господами, перевернуть всю гавань, но мешки с драгоценными шлемами и прочей дребеденью найти.

Кстати, прежний констебль, сэр Роджер Крэндон, его супруга Риченда и все, участвовавшие в придуманной исчезнувшим в никуда канцлером Лоншаном авантюре, пока сидели в замке, ожидая приказов из Лондона или Кентербери. Годфри, может быть, и простил бы их как лицо духовное, но как новый канцлер и наместник, представитель светской власти, архиепископ обязан быть безжалостен к нарушителям законов церкви и страны.

А в самом порту случилась история, удостоенная английскими летописцами упоминания в хрониках…

— Очень хорошо, — говорил сэр Гай. — Ваши тюки мы нашли, теперь остается в этой неразберихе обнаружить достаточно вместительный корабль, идущий в Руан или Гавр. Клянусь кровью Христовой, смена власти — это прекрасно, но в первые несколько дней, пока Бертран не поставит управлять городом и гаванью верных и честных людей — в городе будет полнейшая сумятица!

Все трое посланцев Годфри шли по деревянному причалу, ведя нагруженных лошадей за собой на узде. Мишеля и компанию сопровождал бывший сержант таможенной канцелярии, а теперь начальник стражи Дуврской гавани, достигший таких высот после ареста новым констеблем сэра Уисбрича. Бертран Ланкастерский послал его вместе с прибывшими из Лондона дворянами искать пропавшие мешки. Как ни странно, вещи сэра Мишеля и Гунтера нашлись быстро — галера, атаковавшая «Блаженную Иоленту», стояла на прежнем месте, а никто из немногочисленной команды за прошедшие два дня не догадался обшарить непонятно чьи тюки, сваленные в трюме. Гунтер безмерно обрадовался, когда, развязав горловину мешка, сразу обнаружил кобуру с более удобным «Вальтером» и моментально сунул ее за пазуху. Погрузив вещи на лошадей, благородные господа, сопровождаемые почтительным начальником стражи, отправились искать корабль, способный уже сегодня до захода солнца увезти их с берегов гостеприимной Англии.